Дед умирал долго и тяжело. Просторная палата бывшего «цековского» госпиталя была обустроена по последнему слову медицинской науки. Специальное оборудование постоянно щелкало, переключалось и что-то записывало. Повсюду были видны разноцветные кнопочки, предназначенные для вызова медперсонала. Небольшая телекамера фиксировала на мониторе, установленном на сестринском посту, каждое движение больного.
Этот кошмар длился уже больше месяца. Дед неподвижно лежал на высокой кровати с белоснежным бельем, чистенький, аккуратно побритый. Когда он открывал глаза, то казалось, что он просто прилег отдохнуть, и вот сейчас улыбнется, встанет и отпустит одну из своих любимых шуточек. Но открывал глаза он все реже, и вместе с этим вера в то, что он когда-нибудь поднимется с этой непорочно-белой кровати, постепенно таяла.
Вадим сидел около кровати в большом специальном кресле на колесиках. Спинка кресла могла занимать несколько положений, видимо для того, чтобы человек, ухаживающий за больным, имел возможность, не отходя от кровати, немного отдохнуть. «Надо же, как все продумано!» — Вадим переводил ручку из одного положения в другое, – «класс!» Мысль о том, что его бабушка уже месяц практически живет в этом кресле, ему в голову не пришла.
Дед открыл глаза. Вадим инстинктивно подался вперед и взял его за руку. «Дедушка, ты слышишь меня?» — шепотом позвал Вадим, словно боясь, что от громкого голоса глаза деда снова закроются. Измученный взгляд уставшего больного человека скользнул мимо и остановился на сером проеме февральского окна. Вадим машинально проследил за ним. Черные ветви спящих деревьев переплетались на фоне белесого сумрачного неба. «Как решетка», — подумал Вадим, — «не выбраться». От этой мысли его даже передернуло. Он опять посмотрел на деда. Тот спокойно и как-то безучастно смотрел сквозь этот живой частокол в бесконечную серую даль. Что он там видел, о чем думал? «Дедушка», — снова позвал Вадим, но тот устало прикрыл веки, словно говоря, что и эта работа слишком тяжела для него.
«Ну, где же бабушка?», — Вадим посмотрел на часы, — «знает ведь, что я отпросился на два часа». В общем-то, если бы он попросил, его бы отпустили и на полдня, но ему самому обязательно нужно было забежать на работу. Денис обещал принести новые кассеты. Контрафактная продукция, конечно, но Вадим не мог отказать себе в удовольствии одним из первых ее увидеть.
Вадим еще раз посмотрел на деда, встал и подошел к окну. «Вот и февраль кончается, скоро весна», - подумал он, сладостно потягиваясь, — «что бы мне такое Галчонку купить на 8-е марта?» Мысль о любимой девушке унесла его далеко от этой тяжелой действительности, и он даже не заметил, как дверь тихонько приоткрылась, и в палату вошла бабушка, укутанная в огромный пуховый платок.
- Извини, задержалась немного, - она поставила полные сумки на пол около кресла, — даже волосы не успела просушить, вот пришлось платком обмотаться. Не дай Бог, сейчас простудиться.
- Да уж, ты пожалуйста поаккуратнее, — ответил Вадим, доставая из кармана номерок от пальто. – Что завтра принести?
- Завтра не приходи, ты и так устаешь на работе. А там я позвоню. Для дедушки я все принесла, а мне особенно ничего и не надо. Обойдусь. Спасибо тебе, мой родной. Береги себя.
- И ты себя береги. Дед, пока! — Вадим направился к двери.
- Вадимочка, деньги лежат, где всегда, возьми, если тебе надо. На еде не экономь, слышишь?
- Спасибо, бабуль, — Вадим вышел в широкий длинный коридор, прикрывая за собой дверь. – Что же все-таки Галке подарить?
***
Деда хоронили семнадцатого марта. Светило солнце, звонкими капельками таяли сосульки. Воздух дрожал, переполненный свежими теплыми потоками, самой своей сутью утверждающими, что все должно жить и радоваться этой жизни.
Старый раввин, шевеля своей седой бородой, прочитал заупокойную молитву. Вадим незаметно оглянулся на бабушку. Она не плакала, только неотрывно смотрела на тело деда, завернутое в белый льняной холст, и крепко сжимала в руке маленький носовой платочек.
Потом говорили друзья, знакомые, сослуживцы. Говорили долго. Народу пришло много, и каждый хотел сказать доброе слово. Вадиму стало тяжело дышать. Он поднял голову вверх и увидел над собой переплетенные черные ветви еще нераспустившихся деревьев, а над ними – голубое яркое небо. «А тогда небо было серое», — Вадим присел на корточки, уткнулся в колени и неслышно заплакал.
Мужчины опустили гроб. Вадим лопату за лопатой бросал свежевыкопанную землю вглубь этой страшной ямы, навсегда уносящей от него деда, и плакал, уже не стесняясь. Слезы солеными крупными каплями скатывались с его щек на эту весеннюю землю, и сердце его, словно сосулька, сжималось и таяло, под неумолимым напором первого в его жизни страшного несчастья.
***
Вадим сидел в кабинете деда и перебирал его кассеты. Он иногда использовал их для перезаписи чего-нибудь новенького. Дед любил старые фильмы, которые, естественно Вадима мало интересовали. «Время собирать камни», — прочитал он. «Что-то не помню», — подумал Вадим, вставляя кассету в видеомагнитофон, — «библейские темы, что-ли, дед вроде бы не увлекался». Он нажал «Play» и опустился в кресло. Зашуршала пленка, и на экране появился… его дед. «Не понял», — Вадим даже придвинул кресло поближе и весь наклонился вперед. А дед смотрел на него спокойным уверенным взглядом и молчал, словно ждал, когда же он успокоится.
- Дорогой мой внук, — голос заставил Вадима вздрогнуть и оглянуться, словно дед был здесь в этой комнате. – Значит, я все-таки струсил и не решился сам тебе сказать то, что ты сейчас услышишь.
- Дед, — Вадим попытался было ответить, но тут же замолчал, боясь что-нибудь пропустить.
- У каждого человека в жизни наступает время «собирать камни». Конечно, это придумал не я, это сказали великие мудрецы много-много веков назад. Но и сейчас это – правда, и через тысячу лет будет правдой. И все мы живем и знаем об этом, но не всегда об этом помним. К большому сожалению.
Голос деда был немного глуховатым и усталым, словно слова давались ему с трудом. Вадим его никогда таким не видел.
- Мальчик мой, я прошу у тебя прощения. Это – все, что я могу сделать сейчас, потому что у меня совсем не осталось времени, чтобы что-либо исправить. Мне всегда казалось, что я правильно поступал. И, конечно, никто не может меня упрекнуть в нечестности или необъективности. Сейчас наступило мое время «собирать камни». Но у тебя оно тоже когда-нибудь наступит. Пусть это будет нескоро, но, поверь мне, обязательно наступит. Я всю жизнь пытался оградить тебя, защитить, предостеречь. И теперь я молю Бога только об одном: чтобы ты со спокойной душой и открытым сердцем собрал то, что посеешь за свою долгую жизнь. Будь счастлив, мой мальчик! Я очень люблю тебя.
Изображение исчезло, и на экране запрыгали пестрые полоски. Вадим сидел неподвижно, не отрывая глаз от светящегося монитора. И это – его дед, добродушный, улыбчивый, добрый, никогда ни в чем ему не отказывающий? И такой виноватый и растерянный. За что он просит прощения? И про болезнь он, оказывается, все знал еще до больницы. И ничего не сказал им с бабушкой. Жалел или просто не хотел лишний раз об этом говорить?
Вадим вынул кассету из магнитофона. Почему-то вспомнился день похорон деда. Маленький, очень маленький холмик земли. «Странно, ведь дед – такой высокий?», - подумал он тогда. Цветов не было, только у изголовья лежала кучка небольших камешков. Вадим и свой положил туда …
«Время собирать камни», — прочитал еще раз надпись и поставил кассету на полку.
***
- Бабуль, ужинать будем? – Вадим прошел в соседнюю комнату.
Бабушка сидела в глубоком кресле, поджав под себя ноги, курила и вязала очередную салфетку. После смерти деда она увлеклась вязанием. Теперь эти накрахмаленные салфетки и салфеточки можно было видеть повсюду.
- Ты бы их продавала, что ли, — усмехнулся Вадим, — хоть польза была бы.
- Может еще придется, — ответила бабушка, глубоко затягиваясь и выпуская табачный дым сразу из двух ноздрей.
- Как это у тебя получается? Прямо Змей Горыныч, только я тебя все равно не боюсь.
Бабушка с любовью посмотрела на внука.
- Ладно, пошли, накормлю, так и быть. Только сегодня ужин без мяса.
- И позавчера был без мяса, я все помню, — изобразил обиженного Вадим.
- И послезавтра будет, — с усмешкой отозвалась бабушка. — Режим строгой экономии.
- Опять ты за свое. Ну, устраивает меня моя работа, понимаешь, устраивает. Могу есть и без мяса. Зато все вечера – свободные, и выходные – тоже. Ты хочешь, чтобы я работал круглыми сутками? В конце концов есть дедова библиотека…
- Не смей! – ложка громко ударила по столу. – Не смей, слышишь? Пока я жива, не смей… — она тихо опустилась на стул и прижала руку к груди.
- Бабуль, что с тобой? – Вадим испуганно склонился над ней. – Лекарство какое дать, может «скорую» вызвать?
- Нет, ничего, пройдет, — бабушка схватила руку внука. – Как же ты будешь без меня?
- О чем ты? – Вадим нежно гладил ее по голове. – Ты уж не оставляй меня, пожалуйста. Я без тебя просто пропаду.
- Не пропадешь. Может все и к лучшему. Покарабкаешься и не пропадешь.
- Что к лучшему? – не понял Вадим.
- Ладно, садись, а-то все остыло уже.
***
Вадим проснулся раньше, чем прозвенел будильник. С удовольствием потянувшись, встал с кровати и прошел на кухню. Бабушка еще спала. Стараясь ее не разбудить, он выпил стакан холодной воды и включил чайник. К этому приучил его дед. Обязательно стакан воды натощак, зарядка и прохладный душ. Бреясь перед большим зеркалом, Вадим улыбнулся, вспомнив, как дед заставлял его проделывать все эти процедуры, а он, конечно, сопротивлялся. «Эх, дед, дед…», — Вадим протер покрасневшие щеки лосьоном, причесался и пошел одеваться.
Геркулес, заваренный кипятком, тоже был обязательным атрибутом утреннего моциона. Выпив кофе, Вадим убрал посуду и выдвинул маленький ящичек, в котором обычно лежали деньги. Они там лежали всегда, и Вадим брал на личные нужды столько, сколько ему было нужно. Естественно, не злоупотреблял, но и ни в чем себе не отказывал. На дне ящичка он увидел одну купюру. «Что это?» — удивился Вадим, — «Всего тысяча? Мне же не хватит». Он озабоченно почесал за ухом. Нужно купить плавки, пляжные «шлепки», так, еще кое-что по мелочи. Отпуск все-таки.
Он закрыл ящик и отошел от буфета. Первым его желанием было позвать бабушку. Но он тут же передумал, пусть отдыхает. Решительно открыв ящик, он взял деньги и спрятал их в бумажник. «Наверное, забыла положить», — подумал Вадим и вышел из кухни.
Он ехал на работу в прекрасном настроении. Погода стояла чудесная. Сегодня он получит «отпускные», купит билеты, и через два дня они с Галкой и еще несколькими друзьями отправятся отдыхать. Каждый год, в сентябре, они ездили своей дружной компанией по-старинке, «дикарями». Сейчас мало кто так отдыхает. Многочисленные курорты у нас и за рубежом практически сравнялись по ценам и сервису. Но это – не для них. Ощущение независимости и свободы среди огромных пенящихся волн и гладких прибрежных камней, незабываемый полет бархатного безделья и беспечной молодости. Что может быть лучше?
Вадим припарковал свой любимый «фольксваген» на стоянке для служебных машин и прошел сквозь вертушку массивных стеклянных дверей. В свое время дед настоял, чтобы Вадим изучил иностранный язык. «Пригодится», — говорил он ему, проверяя его словарный запас даже, когда он учился в «Инязе». Теперь Вадим в совершенстве знал несколько иностранных языков, среди которых был даже китайский. И это, конечно, в значительной степени облегчало ему жизнь. Хорошая работа, достаточная зарплата. Вадим был доволен. Тем более, заветный ящичек на кухне всегда был под рукой. И он иногда в него заглядывал.
- Галчонок, привет! – Вадим нарисовал круг на подвернувшемся ему чистом листочке бумаги, – Как дела? Собираешься?
- Да вот, — голос Галки был немного раздражен, — купальник не купила. Все не то попадается.
- Брось, у тебя же есть, — попытался успокоить ее Вадим, — ты же в прошлом году купила.
Круг на листочке со всех сторон оброс лучиками.
- Я что не имею права на новый купальник? – искренне удивилась Галка.
Два маленьких кружочка внутри большого круга с удивлением посмотрели на Вадима.
- Имеешь, имеешь, — смирился Вадим, — еще целый день. Купишь.
Он уверенно пририсовал большой улыбающийся рот. Солнышко! Вадим даже как будто ощутил его тепло.
- Ладно, Галчонок, последний день всегда суматошный. Я тоже кое-что доделаю, получу денежки и — за билетами. Целую. Вечером созвонимся.
Он положил трубку, подмигнул веселому солнышку и начал раскладывать бумаги на своем рабочем столе.
***
Вадим открыл дверь своим ключом. Он всегда так делал, а вдруг бабушка отдыхает? В доме пахло сердечными каплями. Бабушка сидела в кресле как-то боком, немного сжавшись, положив руку на грудь, и смотрела в окно.
- Бабуль, что с тобой? – Вадим переобул тапочки и подошел к ней.
- Ничего, дорогой. Сердце что-то пошаливает. Пройдет, — она перевела уставший взгляд на внука.
- Может врача?
- Не надо, не в первый раз, — почти прошептала бабушка и снова стала смотреть в окно.
Вадим тоже подошел к окну. Листва уже горела яркими осенними красками.
«Как быстро прошло лето», — подумал Вадим, — «Зелени почти не осталось. А завтра…» И мысли его вновь улетели туда, где теплый морской прибой сменяется ярким звездным небом, где молодость и любовь щедро и бескорыстно дарят такое блаженство и счастье… Вадим даже поглубже вдохнул, настолько явственно он это почувствовал.
- Ну, как ты, бабуль? – Он повернулся.
Бабушка сидела с закрытыми глазами. Рука была по-прежнему прижата к груди. Вадим прикрыл ее небольшим легким одеяльцем с кровати и тихонько вышел из комнаты.
«Надо бы Галке позвонить, да и вещи пора собирать», — подумал Вадим, включая чайник. – «Сейчас перекушу и – за дело».
Он достал из холодильника продукты. «Бабушка, небось, ничего не ела, ладно, пусть поспит, потом».
Галка, Галка. Что она для него? Первая и единственная любовь. Женщина, в которой ему все нравилось. Нравилась внешность, нравилась молодость, нравились ее капризы. Нет, справедливости ради, капризной ее назвать было нельзя, просто она была очень целеустремленной. Она всегда ставила перед собой цель и шла к ней. Причем, в большей степени сама ее и достигала, конечно, доставляя ему некоторые неудобства. Но это все было вполне терпимо. Они познакомились два года назад на одной из студенческих вечеринок. Он заканчивал «Иняз», она была на третьем курсе «Академии бизнеса и права». Уже тогда он понял, что эта девочка точно знает, чего хочет. А хотела она многого: хорошей работы, хорошей квартиры, хорошего мужа. Всего самого хорошего. Но, надо отдать ей должное, и сама трудилась «в поте лица», чтобы все это получить. Сразу же, защитив диплом и не пропустив ни одного дня, она устроилась на работу, которую заранее себе присмотрела. За полгода сумела так показать себя, что ей предложили в ноябре поехать на стажировку в Англию, и она, конечно, согласилась.
Замуж Галка не торопилась. Разговор об этом зашел лишь однажды, полгода назад. То, что она ему ответила, и, особенно, как она ответила, немного охладило его пыл. Тогда она ему объяснила, чего хочет от жизни и как намерена этого добиться. Конечно, не подлостью и подвохом, а только трудом. Своим и его. И сколько на это потребуется времени? Может и вся жизнь, кто знает? Но Вадиму было с ней хорошо, спокойно, они любили друг друга. А этот максимализм он списывал на молодость, словно сам уже прожил долгую мудрую жизнь.
***
Ночью Вадим проснулся от странного шороха в соседней комнате. Он быстро поднялся и приоткрыл дверь. Горел небольшой ночник. Бабушка, свесившись с кровати, шарила рукой по ворсистому коврику.
- Бабуль, ты чего? – спросил Вадим, подходя к ней.
- Лекарство укатилось, не могу достать.
- А что меня-то не позвала? – Вадим включил свет и наклонился перед кроватью.
- Вон, вижу, — он протянул руку почти до самой стены и вытащил маленький пузырек из темного стекла. – Ой, бабуля, бабуля, ну что мне с тобой делать?
Он накапал двадцать пять капель в специальную маленькую рюмочку, немного разбавил водой и протянул бабушке. Та лежала, закрыв глаза и откинувшись на подушку, и тяжело со свистом дышала.
- Выпей, — ласково сказал Вадим, присаживаясь на край кровати.
Бабушка приоткрыла глаза, немного приподнялась на согнутой руке. Несколько секунд она неподвижно смотрела на рюмку, слабыми покачивающими движениями перемешивая мутноватую белую жидкость, потом глубоко вздохнула и одним глотком выпила лекарство.
- Ну, вот и хорошо, — сказал Вадим, — сейчас легче станет и уснешь. А завтра врача тебе вызову. Спокойной ночи.
Он встал, поправил одеяло и, выключив верхний свет, стал прикрывать дверь.
- Вадим, — услышал он за спиной.
- Что? – Вадим снова вернулся к кровати.
- Вадимочка, не отдавай меня в больницу. Я не смогу там. Пожалуйста.
Голос ее на какое-то мгновение дрогнул. Вадим наклонился ниже. В сухом блеске глаз отразился приглушенный свет ночника. От этого они казались влажными и блестящими. Но бабушка не плакала. Она внимательно смотрела на внука, словно ждала приговора.
- Не волнуйся, бабуль, выкрутимся. Все образуется, — и он вышел из комнаты.
***
На следующее утро Вадим позвонил в поликлинику и вызвал врача. Участковый терапевт хорошо знал их семью и, практически, был семейным врачом.
Поезд отправлялся поздно вечером, времени было более чем достаточно, чтобы подготовиться к отъезду. Он позвонил Галке. Та с радостью сообщила, что купальник и все необходимые принадлежности куплены. Договорившись о времени встречи, Вадим сделал еще несколько звонков друзьям и стал собирать чемодан. Брал он с собой, как ему казалось, только самое необходимое, но и этого набиралось немало.
Вадим еще раз проверил билеты. Дата, номер вагона, номер места, фамилия… Вроде бы все правильно. Пересчитал деньги в бумажнике. «Хватит ли?» — подумал Вадим и пошел на кухню. Маленький ящичек буфета был пуст. «Бабушка в другое место положила, что ли?»
- Бабуль, — он зашел к ней в комнату, — а где у нас теперь деньги лежат?
- Какие деньги, — бабушка повернула к нему голову.
- Обычные, расходные.
- В ящике, где всегда.
- Нет их там.
- Значит больше нет, — голова бабушки заняла прежнее положение.
- А как же? – Вадим растерянно смотрел на нее. — А где же взять?
- Кто у нас в доме мужчина? – бабушка снова повернулась к нему. – Кто?
- Я, — машинально ответил он.
Она внимательно и очень спокойно посмотрела на внука.
- Тогда зачем ты у меня спрашиваешь?
Вадим вернулся в свою комнату. Получается, что ему не только неоткуда взять денег, но нужно еще и бабушке оставить. Ведь он все-таки почти на месяц уезжает.
- А когда у тебя пенсия? – крикнул он через стенку.
- Пятого.
Так, уже легче. Ему надо оставить всего на неделю, а там – пенсия. Живут же старики на пенсию и ничего.
В дверь позвонили. На пороге стояла Вера Ильинична, участковый врач.
- Добрый день, Вадим, что с бабушкой? – она поставила сумку в прихожей и пошла мыть руки. – Жарко сегодня. Последние летние денечки. А ты вроде бы в отпуск собирался?
- Сегодня уезжаю, — Вадим подал чистое полотенце.
- Да, отпуск пролетает, будто его и не было. Ну, как дела, Мария Семеновна, такая погода, а Вы болеть надумали.
Она присела на стул около кровати и взяла руку больной, чтобы прощупать пульс.
- Да, сердечко подводит, торопится. Давайте-ка, приподнимитесь, я послушаю.
Вадиму плохо было слышно, о чем говорили в соседней комнате, да он, в, общем-то, и не прислушивался. Вера Ильинична сама скажет. Она и про деда тогда сказала. Не деду, конечно, а им с бабушкой. Но дед, видно сам догадался. Наверное, и кассету тогда записал. А вдруг она и сейчас скажет что-нибудь. Теперь – только ему… «Нет, что это я», — Вадим сильно тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя жуткие мысли.
- Вадим, подойди, пожалуйста.
- Спирт! – попытался сострить Вадим, водя носом, подражая известному комику.
- Да, только не все так весело, — отозвалась Вера Ильинична. – Бабушку госпитализировать бы надо, сердечко подлечить.
В первую секунду в голове у Вадима промелькнула шальная мысль: «А может это и к лучшему? Там она будет под присмотром врачей, и накормят, и ему спокойнее будет, и деньги, опять же можно сэкономить…». Он посмотрел на бабушку. Та лежала, не шевелясь, только пристально на него смотрела и молчала. В следующее мгновенье он вспомнил их ночной разговор. Теперь решать должен он. Потому что, он у нее — единственный мужчина. И вообще, потому что он – мужчина и должен уметь принимать решения.
- А дома это невозможно сделать? – спросил он, садясь на край кресла.
- Сложно дома, — ответила врач, укладывая в специальный футляр тонометр. — Я, конечно, приходить буду каждый день, сестра – уколы сделает. Капельницу, в крайнем случае, тоже можем поставить. А ночью как? Ведь, не дай Бог, «скорую» некому будет вызвать. Ты ведь уезжаешь сегодня. Если только попросить кого, но чужие люди – сам понимаешь…
- Да, чужие люди…, — Вадим перевел взгляд на бабушку. - Да кого чужих-то найти?
Та ничего не ответила.
- Вера Ильинична, — решительно сказал Вадим, — давайте, все-таки дома. Что-нибудь придумаем. Да, бабуль?
Бабушка крепко сжала веки и отвернула лицо к стене.
- Ну, ладно, что с вами делать, — врач легонько дотронулась до ее плеча. – Дома, так дома. Вадим, покажи-ка мне, что у вас есть из лекарств.
Она отобрала нужные упаковки, пересчитав количество таблеток и проверив срок годности.
- Вот, Вадим, под твою ответственность, — она протянула ему несколько рецептов и схему приема лекарств. – Завтра я приду. До свидания. Выздоравливайте, Мария Семеновна.
***
«Что же делать?» — Вадим сидел в своей комнате и думал. Но мысли перескакивали с одной на другую, не давая сосредоточиться на главном. Что сейчас для него было главным? Бабушка, Галка, море, друзья? «Что же придумать?» — он посмотрел на часы. В его распоряжении было несколько часов, он должен что-то придумать. Вадим взял телефон.
- Алло, Галка! Слушай, тут такое дело. У меня с бабушкой плохо. Ты никого не знаешь, кто бы мог с ней пожить это время, пока нас не будет?
- А что с ней, сердце?
- Да, в больницу хотели забрать, но я не дал.
- Ну и глупо. Там хоть врачи рядом, и тебе было бы спокойнее.
- Галка, не могу я ее после деда в больницу положить, понимаешь? – Вадим снизил голос почти до шепота.
- Нет, не понимаю. Какое одно к другому имеет отношение? – Галка действительно этого не понимала.
- Не могу, Галочка. Боюсь.
- Чего боишься?
- Потерять ее боюсь, — у Вадима перехватило горло.
- А меня потерять не боишься? – голос Галки стал глухим и очень далеким.
Вадим молчал. Он не знал, что ответить. Он никого не хотел терять. Ни бабушку, ни Галку, ни друзей. Он всех их любил, они все были очень дороги для него. Но сейчас ему надо было сделать выбор, что же все-таки в настоящий момент при сложившихся обстоятельствах является главным. И для него, и для них. Интуитивно он уже знал ответ, но произнести его вслух не решался, где-то подспудно еще надеясь, что сможет найти другой выход.
- Вадим, пауза затянулась.
- Я думаю, — ему почему-то расхотелось разговаривать.
- Ты решил остаться? – резко спросила Галка.
Тон вопроса подразумевал короткий односложный ответ.
- Да, - ответил Вадим, с силой выдохнув воздух, — извини, но я не могу по-другому. Я приеду проводить тебя на вокзал, привезу твой билет. Извини.
***
- Привет, бабуль! – Вадим заглянул в комнату, растирая раскрасневшиеся от мороза щеки. – Ну и мороз. Конец зимы называется. В январе такого не было. Лекарство пила?
- Пила, пила, — бабушка потихоньку двинулась в кухню. – Пойди поешь с мороза, согрейся, пока Миши нет.
- Ах, да. Ведь сегодня Мишка придет, я и забыл.
- А ты и не должен помнить. Я-то на что? Референт я или не референт?
- Референт, референт, — улыбнулся Вадим. – Что бы я без тебя делал?
- Перепутал бы всех своих учеников, кого какому языку учить. А может быть, — бабушка вздохнула, — может, и учить-то не надо было, и денег на лекарства столько бы не тратилось.
- Бабуль, все нормально. Давай садись, вместе поедим, а-то не успеем.
- Ешь, ешь, я потом. Мне торопиться некуда.
***
На годовщину смерти деда они поехали на кладбище вдвоем. Бабушка сидела возле изголовья памятника на складном стульчике и гладила рукой холодный красный мрамор. Вадим стоял, крепко сжимая в руке небольшой серый камушек. «Дед», — Вадим не моргая глядел на серебряные буквы, — «Я многое понял. Тебе не нужно было просить у меня прощения. Не за что. Ты сделал для меня все, что мог. И я благодарен тебе за это. Мне очень трудно без тебя, но я стараюсь, честное слово. И я обещаю тебе: нам с тобой будет не стыдно, когда наступит то время, о котором ты мне говорил».
Вадим положил камень рядом с изголовьем. Таков был обычай. И он знал, что дед его слышит.
1 марта 2003
Социальные профили