Мария Леонидовна сидела за столиком маленького уютного кафе в самом центре Парижа и пила свой любимый кофе. Здесь готовили удивительно вкусный кофе. Подавали его в серебряной турочке и непременно с горячим молоком в маленьком фарфоровом молочнике.
Мария Леонидовна была женщиной довольно взрослой, самостоятельной и одинокой. Она привыкла единолично распоряжаться своей жизнью. Ей это нравилось. Ее это вполне устраивало. В молодости она, конечно, мечтала о любимом мужчине, семье, детях. Но время шло. Мечты о спокойном семейном уюте оттеснялись все нарастающим темпом повседневной жизни, а потом и вовсе почти исчезли. И Мария Леонидовна успокоилась. Значит – не судьба.
Приближался вечер. Спешили по домам с работы парижане, зажигались витрины, кафе постепенно заполнялось посетителями. По их спокойному и уверенному поведению было видно, что они здесь нередкие гости.
- Интересно, — вдруг подумалось ей, — как так получилось, что я ни разу не была в Париже?
Она машинально пожала плечами, отвечая на свой же вопрос, и аккуратно поставила на блюдечко изящную кофейную чашечку. Действительно, она побывала почти во всех странах мира, а здесь сейчас оказалась всего на одну неделю, да и то по туристической «горящей» путевке.
- Мадам еще что-нибудь желает? – поинтересовался услужливый официант. Мария Леонидовна попросила счет и достала из сумочки маленькое зеркальце и губную помаду.
Мария Леонидовна медленно шла, время от времени сверяя названия улиц с картой, где красной точкой был обозначен их отель.
Вечерний город… Очень похожий на сотни других и такой неповторимый. Каждый из этих городов запоминался каким-то еле заметным штрихом, присущим только ему. Мария Леонидовна шла по вечернему Парижу и не могла понять, что же именно отличает этот загадочный город от других? Романтика и удаль героев Дюма, знакомые с детства, любовь несчастного Квазимодо, тонкий аромат вина, галантность французских кавалеров, неповторимое грассирующее «р-р-р»? Что именно? Или все сразу?
Мария Леонидовна не заметила, как подошла к отелю, и тут ее окликнули.
- Мария Леонидовна, как хорошо, что я Вас встретил, — мужчина из их группы шагнул ей навстречу, — Добрый вечер!
- Добрый, — машинально ответила она, с удивлением глядя на него.
Она выделила его изо всей группы в первый же день. Шатен среднего роста, средних лет, но очень уверенный в себе. Ей с юности нравились такие мужчины. Звали его Сергеем. Отчество она не запомнила. На всех экскурсиях, в ресторане, везде он был с миловидной дамой, выглядевшей немного старше его. Было видно, что они с большой нежностью относятся друг к другу. «Странно, а живут в разных номерах?» — мелькала любопытная мысль при каждой встрече на этаже, но тут же исчезала, так как Мария Леонидовна очень не любила без приглашения «влезать» в чужие дела.
- Вы нас не выручите? – Сергей с улыбкой смотрел на нее.
- Конечно, — с готовностью ответила Мария Леонидовна, — а что случилось?
- Да, вот, взяли билеты в театр, а сестра умудрилась вывихнуть ногу. Может быть пойдете со мной, когда еще придется?
«Сестра», — почему-то в первую очередь отметила про себя Мария Леонидовна.
- Спасибо, с большим удовольствием.
- Ну, вот и отлично, — Сергей продолжал улыбаться, — встречаемся здесь через полчаса. Идет?
Не сговариваясь, словно по команде, они развернулись и одновременно шагнули к лифту. И оба рассмеялись.
Знаменитый «Гранд Опера». «Вот, наверное, еще одно парижское ощущение», — невольно подумала Мария Леонидовна, рассматривая внутреннее убранство театра. Фрески, картины, воздух, пропитанные самой Историей, удивительным образом сочетались с великолепием живых цветов. Великая музыка прошлого словно материализовалась в этих неповторимых красках и продолжала свое звучание.
- Как красиво, чудо, просто чудо, — шептала Мария Леонидовна, переводя взгляд с одной композиции на другую. Прелюдия живых цветов. Неповторимое сочетание вечного и настоящего.
Зрители не спеша потянулись в зал. Начинался спектакль. И опять Марию Леонидовну охватило волнующее чувство чего-то необычного. Ни в одном театре мира с ней не случалось такого. Она словно растворилась в этой музыке, словно оказалась внутри её. Или музыка наполнила её саму. Это невозможно было понять. Ей казалось, что все, кто находится сейчас в зале, и музыканты, и актеры, и зрители, и сама сцена, все качаются в такт музыке на ярких разноцветных волнах, а она откуда-то сверху дирижирует этим сводным оркестром. И она так спокойна и так счастлива…
Смолкли последние аккорды. Мария Леонидовна невольно зажмурилась от вспыхнувшего яркого света.
- Какая прекрасная музыка. Уходить не хочется, — Сергей дотронулся до ее руки, — Вам понравилось?
- Очень! Это просто волшебно, — ответила она, открывая глаза. — Спасибо Вам.
- Спасибо Вам, — улыбнулся Сергей, и они стали пробираться к выходу.
Шли не торопясь. Прекрасная музыка не отпускала. Она летела за ними, заполняя собой улицы, дома, воздух, небо, их самих. Хотелось громко-громко крикнуть и полететь на упругих волнах этой волнующей парижской музыки. Внутри опять что-то словно защекотало. «Опять это ощущение», — подумала Мария Леонидовна. Но ей совсем не хотелось, чтобы оно проходило. Словно ожидание чего-то прекрасного и таинственного, нежного, доброго, теплого…
Они остановились. Внизу под гранитным парапетом тихо плескалась Сена, старинные замки на другом берегу были искусно подсвечены и, словно алмазные подвески, спускались на землю из самой глубины темного парижского неба, мимо медленно проплывали прогулочные катера с танцующими парами на освещенных палубах, где-то звучал аккордеон…
Сергей положил руки на плечи Марии Леонидовны и немножко развернул ее к себе. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, не моргая, не шевелясь, не дыша. Они стояли здесь, на этой ночной парижской набережной, но их словно здесь не было. Они летели туда, в неведомую высь, и чувствовали, что волны чарующей музыки снова и снова подхватывают их и кружат, кружат над этим пьянящим городом.
О, Париж, Париж!
Город безумства и удали, величия и бесчестия, страсти и разочарования, город любви!
Показались знакомые очертания отеля. Только в нескольких окнах еще горел свет. Люди отдыхали после нелегкого туристического дня.
Мария Леонидовна и Сергей вошли в приглушенно освещенный холл, обменялись приветствием с понимающе улыбнувшейся девушкой за стойкой «Reseption» и направились к лестнице. Ее дверь. Они остановились. Мария Леонидовна опять почувствовала приближение накатывающейся волны томительно-тягучей завораживающей истомы.
- Вы поедете завтра со мной? – шепотом спросил Сергей.
- Да, — еле слышно ответила она.
- Встречаемся за завтраком. Спокойной ночи, — он нежно поцеловал ее руку и пошел вдоль длинного коридора.
- Спокойной ночи, — машинально ответила Мария Леонидовна и открыла дверь номера.
Утро было светлым и солнечным. «Завтра – домой», — подумала Мария Леонидовна, глядя на легкие белые облачка, медленно плывущие по синему небу. И ей вдруг так захотелось, чтобы быстрее наступило это «завтра», чтобы она опять оказалась среди родных и безумно любимых людей. Несмотря на частые разъезды, она так и не научилась не скучать по ним. А может этому и не надо учиться. Ведь они – часть ее жизни, а, значит, без них ей никак нельзя.
«Ой», — память вдруг опять вернула ее во вчерашний вечер, — «А куда я сегодня еду? И сколько сейчас времени?»
Мария Леонидовна быстро привела себя в порядок и спустилась в ресторан. Сергей и его сестра уже заканчивали завтрак. Они приветливо кивнули ей. Мария Леонидовна поставила на поднос традиционный набор из кофе, теплого круассана и кукурузных хлопьев с молоком и села за свободный столик.
- Приятного аппетита, — услышала она голос Сергея. – Как настроение? У Вас не изменились планы?
- Нет, — ответила Мария Леонидовна, размешивая ложечкой давно растаявший сахар. – Туристическая программа выполнена, сегодня – свободный день. Магазины меня не интересуют. Так что я готова. А куда мы едем?
- Вот и отлично! Сестре из-за ноги опять придется остаться дома. По дороге я все расскажу. Сколько Вам нужно времени на сборы?
- Минут 15-20.
- Хорошо, через 20 минут я жду Вас в холле.
Арендованный темно-синий «Пежо» мягко урча, катил по ровному шоссе. Мимо проносились ухоженные деревеньки, невысокие часовенки, ровно очерченные виноградники. Чувствовалось, что люди, живущие в этой относительно небольшой стране, ценят и любят каждый сантиметр своей земли.
Ехали молча. Сергей был задумчив, и Марии Леонидовне в какой-то момент показалось, что он вообще забыл о ней. «Ну, и ладно, в конце концов это он меня пригласил. Пусть это будет еще одной экскурсией», — нашла она мудрое решение и стала внимательно рассматривать пейзаж за окном.
- Мария Леонидовна, — голос Сергея прозвучал устало и глухо, словно он только что вернулся откуда-то издалека. – Я Вас очень прошу ни о чем меня не спрашивайте сейчас, я все расскажу сам. Извините меня.
И он снова замолчал, словно опять уплыл куда-то в глубину своих воспоминаний.
Наконец у щита с названием какого-то городка они свернули на небольшую дорогу и, спустя 10 минут, подъезжали к свежевыкрашенным домикам с аккуратными садиками вокруг них. Люди, попадавшиеся на пути, с любопытством смотрели им вслед. Было видно, что не так часто к ним наведываются гости. В основном это были пожилые люди, такие маленькие и чистенькие, что казалось, от них должно пахнуть клубникой и молоком.
Мария Леонидовна и Сергей проехали через весь городок и оказались среди огромного виноградника. Дорога немного сузилась, но все равно была достаточно ровной. Темно-зеленое необъятное поле ровными рядами виноградных лоз подходило к подножию небольшого холма, покрытого соснами. А где-то там, высоко, сквозь высокие стройные деревья блестел на солнце купол часовни. Это было необыкновенно красиво, и Мария Леонидовна даже пожалела, что не взяла с собой фотоаппарат.
Почти на вершине холма сосны вдруг словно расступились, освобождая место для небольшого ровного плато, на котором покоилось тихое кладбище, обнесенное высоким забором, больше, наверное, для формы, чем из-за необходимости.
Сергей припарковал машину.
- Можно мне с Вами? – неуверенно спросила Мария Леонидовна.
- Я бы очень этого хотел, — тихо ответил Сергей. Он купил букетик ярко-синих цветов, похожих на васильки, в маленьком пластмассовом стаканчике с водой, и они пошли по ровной дорожке между надгробий почти одинакового размера и формы.
Сергей остановился у одной из могил. Он поставил стаканчик с цветами на плиту, а сам положил руку на памятник, поглаживая пальцами холодный камень.
«Моника Ришар, 1946-1991», — прочитала Мария Леонидовна надпись на гранитной плите. С овальной фотографии на нее смотрела молодая женщина. Светлые волосы были разделены косым пробором так, что длинная прядь почти закрывала ей правую половину лица. Было такое ощущение, что во время съемки женщина чуть-чуть наклонила голову и улыбнулась. И теперь этот неуловимый момент навсегда застыл в тяжелом камне.
- Это – моя жена, — тихо сказал Сергей, — мы прожили почти два года. Авиакатастрофа. Она была старше меня. Это было наваждение, страсть, безумие. Только началась перестройка. Первые СП, первые поездки за рубеж, первые деньги. И тут – она – специалист с французской стороны. Настоящая француженка до последней ниточки. Что она во мне нашла? До сих пор не могу понять. Мы могли часами сидеть и смотреть на звезды. И нам было хорошо от того, что блестит асфальт, что цветет виноград, что летит самолет или идет дождь. Нам было хорошо. Командировка кончалась. Куда мы только не обращались, чтобы оформить наш брак. Везде получали отказ. Моника смеялась и говорила, что это совсем не обязательно, что она и так моя жена. Но для меня это было очень важно. Потом она прилетела в Москву. Опять заявления, письма, отказы. Но стоило нам оказаться вдвоем, мы словно погружались в другой мир, наш мир, такой чистый, спокойный и надежный. Я больше сюда не смог выбраться, а она прилетала. Часто. Как только могла. Если бы не эта нелепая, ужасная, роковая случайность. Еще не успели взлететь. Почти над самым Парижем. Париж, Париж…
Марии Леонидовне очень захотелось подойти к Сергею, обнять его, успокоить, но серые глаза Моники словно предостерегали: «Не трогай, не смей, он – мой!» И Мария Леонидовна не в силах была ослушаться.
Сергей немного перевел дыхание, провел рукой по фотографии и сказал:
- Я очень благодарен тебе, Моника. Ты научила меня любить и быть любимым, ты – мое прошлое, от которого я никогда не откажусь. Ты хотела, чтобы я был счастлив. Я счастлив, Моника. Я очень счастлив. Прощай.
Мария Леонидовна не сдерживала слез. Серые глаза с цветной керамики снова молчаливо наблюдали за ней. И ей показалось, что они смотрят уже не так тревожно.
«Благодарю тебя, Моника», — беззвучно прошептала Мария Леонидовна и пошла вслед за Сергеем.
Когда они въехали на стоянку перед отелем, уже смеркалось.
- Завтра – домой. Может быть проведем сегодняшний вечер вместе. И сестра будет рада. А-то сидит целый день одна-одинешенька, — спросил Сергей, выключая двигатель.
- Сейчас, только переоденусь с дороги, — ответила Мария Леонидовна. Они оформили все необходимые документы на машину и вошли в отель.
- Я очень Вам благодарен, — Сергей немного задержался у лифта, — так мы ждем.
Мария Леонидовна приняла душ, переоделась в светлый брючный костюм спортивного покроя, положила в полиэтиленовый пакет баночку красной икры и бутылку сухого французского вина, что купила в погребах одного из замков Луары. Потом, словно что-то вспомнив, собрала со дна своей сумочки россыпь шоколадных конфет и тоже бросила их в пакет.
Подойдя к номеру Сергея, она тихонько постучала. Два голоса, мужской и женский, почти одновременно откликнулись:
-Войдите!
Мария Леонидовна приоткрыла дверь:
-Добрый вечер!
- Проходите, проходите, — защебетала сестра Сергея. – Меня Людмилой зовут. А Вас — Мария Леонидовна, я уже знаю. Проходите, располагайтесь. Видите, в кои-то веки вытащила брата отдохнуть, да вот тебе, ногу вывихнула. Ну какой из меня попутчик? Вечно со мной что-нибудь приключается.
- Ладно, Мила, — ласково остановил сестру Сергей, — приглашай гостью к столу.
- Вот, — неуверенно сказала Мария Леонидовна и протянула пакет.
- Отлично, — Сергей тут же начал освобождать его от содержимого.
В небольшом номере обычного трехзвездного парижского отеля они пили прекрасное французское вино из пластмассовых стаканчиков, острыми краями нежного солоноватого крекера зачерпывали прямо из баночки сахалинскую красную икру и заедали все это маленькими кусочками банана и московскими шоколадными конфетами. Им казалось, что они давно — давно знают друг друга, но по какой-то удивительно нелепой случайности не виделись много лет. И вот теперь встретились и не могут наговориться. Они наперебой рассказывали друг другу о своей работе, друзьях, родных и знакомых, о забавных случаях из их жизни. И жизнь каждого из них удивительным образом вплеталась в их собственную, но это никого не тяготило. А наоборот. Появлялось новое ощущение родства и близости, что было необычайно приятно.
- Ой, ребята, — воскликнула вдруг Людмила, посмотрев на часы, — половина второго. Завтра подъем в шесть утра. Все, Вы, как хотите, а я пошла.
Сергей проводил ее до соседнего номера и вернулся. Мария Леонидовна продолжала сидеть в своем кресле. Ноги и руки отказывались слушать ее. Она хотела встать, пойти к себе, но не могла даже пошевелиться.
«Боже, что он обо мне подумает?»
-Успокойтесь, Машенька, — Сергей немного наклонился над креслом, — осталось всего четыре часа. Так может быть и не ложиться вовсе, в самолете отдохнем.
И снова внутри что-то защемило, заволновало, снова накатила эта тягучая волна ожидания чего-то неизведанного и такого прекрасного. «Какой все-таки славный город, этот Париж», — внезапно промелькнула невесть откуда появившаяся мысль и тут же растворилась в сладостном благоговейном дурмане…
Аэропорт встретил их размеренным гулом суетящихся пассажиров. Служащие привычными движениями выполняли свою повседневную работу. Обычная предполетная суета.
Мария Леонидовна сдала свой чемодан в багаж и теперь прогуливалась среди разнообразия «беспошлинных» товаров даже не с целью что-то купить, а просто чтобы потратить оставшиеся франки. «Так что же произошло?» — размышляла она, вертя в руках очередную безделушку, — «Что со мной произошло?» Что же с ней произошло? Неужели и она не смогла удержаться от того, чтобы не попасть в ловко расставленные сети этого безумного города? Чувства, которые она так усиленно старалась погасить в себе все эти годы, вдруг одним разом всколыхнулись где-то в самой глубине ее души и выплеснулись ярким мощным живым фонтаном безудержного безмерного счастья. Она едва не застонала от вновь нахлынувших воспоминаний. «А все-таки, я, наверное, счастливая», — подумала Мария Леонидовна и направилась к кассе.
«Боинг», яростно урча всеми четырьмя моторами, равномерно набирал скорость, чтобы через несколько мгновений оторваться от взлетной полосы. Сергею удалось уговорить рядом сидящего пассажира поменяться местами с Марией Леонидовной, и теперь они сидели вместе, все втроем, пристегнутые ремнями безопасности и смотрели, как за окошком иллюминатора белые всклоченные облака уплывали вниз, устилая собой дно безграничного небесного океана. Самолет лег на курс.
- Ну, все, теперь я буду спать, — сказала Людмила, прикрывая зевок рукой и удобнее устраиваясь в кресле. – Самолет для меня – лучшее снотворное.
- Проспит до самой посадки, уже проверено, — уверенно подтвердил Сергей.
Полет проходил спокойно. Стюардессы бесшумно сновали по салону, командир корабля изредка делал пояснительные объявления по радио, на экране дисплея демонстрировался какой-то бесконечный фильм, пассажиры, кто как мог, коротали время.
Мария Леонидовна и Сергей время от времени обменивались дежурными короткими фразами, даже не пытаясь поддерживать разговор. О вчерашнем не было сказано ни слова. Мария Леонидовна сама не знала, хочется ли ей говорить об этом. Еще один эпизод из жизни. Страстный, волнующий, сладостный, но всего лишь эпизод, который имеет свое начало и конец.
«А может быть это просто логическое завершение пребывания в Париже?», – подумалось ей, — «Ведь не случайно же говорят, что Париж – город любви». Но что-то все-таки мешало ей утвердительно ответить на этот вопрос. «Ладно, не стоит углубляться, время покажет», — философски решила она, и в этот момент моторы со страшной силой заревели во все свои четыре глотки, и самолет затрясло так, что казалось, что он сейчас просто рассыплется. Марию Леонидовну буквально вдавило в кресло, и она просто не в состоянии была даже повернуть голову. Среди пассажиров началась легкая паника.
- Уважаемые пассажиры, — голос командира корабля звучал спокойно и ровно, — наш самолет попал в зону турбулентных потоков. Просим, во избежание травм, оставаться на своих местах и пристегнуть ремни безопасности.
Раздались короткие сигналы сирены и зажглось табло: «Не курить. Пристегнуть ремни». Пассажиры разом все замолчали и, как завороженные, уставились на это немигающее табло, словно боялись пропустить момент, когда оно погаснет.
Самолет не переставало трясти. Сергей сидел бледный, плотно сомкнув губы и закрыв глаза. Одной рукой он инстинктивно прикрывал спящую сестру, а другой все сильнее сжимал руку Марии Леонидовны, словно старался не дать ей войти в резонанс с этой сумасшедшей тряской. Марии Леонидовне казалось, что она отчетливо слышит хруст собственных пальцев, но ей так было спокойнее и легче. В эти минуты она словно слилась с ним в единый организм, который жил своей обособленной жизнью. Она чувствовала его учащенный пульс, его прерывистое дыхание, его мысли словно проносились через нее и становились уже ее мыслями.
«Париж, Париж, не отнимай у меня то, что ты так великодушно мне подарил», — снова и снова прокручивалась в голове одна и та же фраза.
Тряска прекратилась так же внезапно, как и началась.
- Уважаемые пассажиры! Турбулентная зона закончилась. Благодарим вас за спокойствие и выдержку. Желаем вам счастливого пути! – снова проговорило радио. Табло погасло. Пассажиры зашевелились в своих креслах, забрякали замки привязных ремней.
Он по-прежнему не отпускал уже совсем онемевшей ее руки. Она и не пыталась освободиться.
На соседнем кресле мирно спала Людмила.
Осень, 2002
Социальные профили